ЯФФСКИЕ ВОРОТА
*ВИКТОР ЛОЗИНСКИЙ*
*Маленькие рассказы маленькой страны*
Рассказ о человеке, у которого был любимый тост: "За то, чтобы у нас всё
было и нам за это ничего не было", и у него ничего не было, но за это
ему всё время что-то было.
Рассказ о том, как безымянный начальник маленькой сибирской
железнодорожной станции, сам того не предполагая, стал автором крылатой фразы, которую так и тянет произносить в родном Израиле по многу раз в день, а случилось это в начале августа 1941 года, когда на его станции остановился какой-то бесхозный поезд и из этого поезда вывалили сотни чего-то кричащих,
просящих, требующих людей, и делали они это все одновременно и сразу на неоольких языках; он спросил их, кто они, и из ответных криков понял, что это
беженцы из Латвии и большинство из них евреи, тогда он схватил рупор и что было мочи заорал: "Евреи, говорите по трое!".
Рассказ о том, что если вы спросите программиста из Риги, что такое политическая прозорливость, он тут же приведёт пример из своего далёкого
детства, когда он жил со своими родителями в общей квартире, и был у них
сосед - старый еврей, парикмахер, горький пьяница, который однажды в
какой-то забегаловке так напился, что сорвал со стены портрет Никиты
Хрущёва, растоптал его и описал, после чего был доставлен в милицию и
жестоко избит в КПЗ, но под утро был разбужен лёгким поглаживанием
ладони начальника участка, который шептал: "Мы сейчас отвезём вас домой, и
простите нас, если сможете, только скажите, откуда у вас были сведения, что этой ночью его снимут со всех постов".
Рассказ о том, что израильское правительство должно было бы присвоить звание
"Праведника Мира" знаменитому советскому кулинару, историку, этнографу
Вильяму Васильевичу Похлёбкину, который по праву может считаться одним
из инициаторов массовой репатриации советских евреев в Израиль, потому что
его книга "Национальные кухни наших народов" (изд-во "Пищевая
промышленность",1981), выпущенная тиражом 600.000 экземпляров, любому
прочитавшему её еврею могла показаться сигналом надвигающейся беды, так
как автор включил еврейскую кухню в главу "Кухни народов Заполярья и
Крайнего Севера".
Рассказ об одном очень старом и очень известном в Риге еврейском
адвокате, который во времена буржуазной Латвии закончил Сорбонну, воевал в
Латышской дивизии против фашистов, был ранен, потом несколько лет сидел за сионизм в сталинских лагерях, откуда вернулся тяжелейшим инвалидом, который сказал программисту, пришедшему с ним прощаться перед отъездом на Обетованную землю: "Ты знаешь, куда едешь? Ты не знаешь, что такое хозяин-еврей, а я знаю".
Рассказ о том, как новый репатриант, программист из Риги, впервые стоит
посреди рынка в Петах-Тикве, голова его с непривычки раскалывается от
криков "Ночью воруем - днём продаём! Хозяин сошёл с ума! Морковка без
косточек!", а хозяин овощной лавки в полуспущенных трусах, слегка прикрывающих попную извилину, говорит ему: "Ты вообще понимаешь, что находишься теперь в западном мире?".
Рассказ о том, как на рынке в Петах-Тикве религиозная покупательница, с
сомнением рассматривая пачку печенья, спрашивает арабского продавца:
"Кошерное?" и после положительного кивка продолжает расследование: "А
кто дал подтверждение кошерности?", на что получает немедленный ответ: "Как
кто? Главный раввин Джальджулии!".
Рассказ о новой репатриантке - музыкальном работнике в детском саду,которая
успешно провела свой первый открытый урок, доставивший удовольствие и
детям, и родителям, и местной инспекторше, сказавшей после урока героине
рассказа: "Всё было замечательно, но в следующий раз скажите, что композитора зовут Бах, а то израильским детям трудно выговорить Римский-Корсаков".
Рассказ об одном коллекционере, который собирал в Израиле оригинальные
объявления, и одним из шедевров его коллекции было объявление из
рекламного бюллетеня на русском языке: "Прерывание беременности на любом сроке,плюс подарок".
Рассказ о том, что население Израиля по его отношению к новым
репатриантам делится на две равные части, одна из которых говорит: "Я ел дерьмо,пусть и они его поедят", а вторая: "Я ел дерьмо и не хочу, чтобы они его ели" - и не нужно быть великим математиком, чтобы вывести из вышесказанного аксиому: "Дерьмо здесь ели все".
Рассказ о том, как опасно думать, что окружающие не понимают твой родной
язык, и примером тому служит случай на шоссе Тель-Авив-Хайфа, когда один
водитель взял попутчицей смуглую темноглазую кудрявую солдатку,
голосовавшую на дороге, а у жены водителя, сидевшей рядом с ним, был довольно сварливый характер, и она всю дорогу его пилила и требовала, чтобы он выкинул солдатку на ближайшем перекрёстке, и делала она это по-литовски в полной уверенности, что девушка с явно сефардскими корнями её не понимает, и можете представить себе её шок, когда девушка вдруг сказала: "Не нужно меня выкидывать, я могу и сама выйти", и сказала она это на чистейшем литовском языке.
Рассказ о том, как опасно думать, что окружающие не понимают твой родной
язык, и примером тому служит случай на кипрском пляже, когда два
российских парня делились между собой самыми пикантными подробностями последней ночи, думая, что сидящие напротив и говорящие между собой на иврите мама с дочкой их не понимают, но когда степень пикантности зашкалила, ивритоговорящая мама достала из сумочки книгу на русском языке и демонстративно раскрыла её обложкой в сторону парней, что заставило их густо покраснеть, сказать:"Да, надо быть поосторожней" и быстренько ретироваться.
Рассказ о том, как программист из Риги с женой в городском музее
маленького провинциального города Падуя увидели настоящую итальянскую мадонну - на входе в музей стояла симпатичная светловолосая голубоглазая женщина лет сорока, которая, оторвав корешки билетов, спросила их с милой улыбкой:
"Вы сегодня первые посетители, откуда вы?" и, когда услышала, что они
израильтяне, воскликнула, сложив молитвенно руки на груди: "Господь
послал мне вас, с самого утра по телевизору показывают интифаду, и я думаю о
вас, дай вам Бог мира и покоя, я так люблю Израиль" - и прекраснее мадонны,
чем эта, они больше не встречали ни в одном итальянском музее - ни на входе,
ни на полотне.
